По словам Кишора Махбубани, неизбежное возвращение Китая на первые позиции мировой экономики не сможет остановить даже последняя пандемия COVID-19. По словам известного сингапурского дипломата и бывшего министра иностранных дел этой динамичной и процветающей крошечной азиатской страны, которая находится под влиянием Китая, Пекин будет продолжать расти и укрепляться в сфере экономики. Махбубани, уроженец Индии и индуист по вероисповеданию, чьи предки эмигрировали на Малайский полуостров из провинции Синд, которая была расколота между Индией и Пакистаном после падения британского колониального правления, в наши дни известен как один из крупнейших критиков традиционного западного мышления, в соответствии с которым доминация Запада в контексте мировой истории будет неизменно продолжаться так же, как и в последние два столетия.
Махбубани напоминает, что две крупнейшие экономики в мире, Китай и Индия, доминировали в мировой истории и мировой экономике в течение последних двух тысячелетий, и что 200-летнее западное господство по сути является отклонением от традиционных исторических норм. Сегодня вещи постепенно возвращаются к своему естественному положению в соответствии с нормами, которые преобладали в период до западного господства. Этот исторический прецедент является скорее исключением и постепенно исчезает его последствия исчезают. По его мнению, озвученному в книге-расследовании, недавно опубликованной в Нью-Йорке, «Did China win? The Chinese Challenge to American Supremacy»(Китай победил? Китайский вызов американскому превосходству) невозможно остановить рост Китая силой.
Махбубани утверждает, что китайцы извлекли из своей истории тяжелый урок, что китайский народ процветал, когда его политическая власть была централизованна и могущественна. В то же время, когда Китай был раздроблен, разделен и слаб, а его центральное правительство неэффективно, его люди испытывали унижение, страдания, нищету и бедствия. В коллективном сознании китайцев твердо убеждение, что период от первой Опиумной войны 1842 года до провозглашения Китайской Народной Республики в 1949 году был веком унижений. Именно это коллективное убеждение позволило действующему президенту Китая Си Цзиньпину заручиться поддержкой населения и централизовать его правление, укрепив позиции главы Коммунистической партии и фактически сделав его президентом пожизненно.
Для того, чтобы сохранить статус Америки как единственной сверхдержавы и продолжить глобальную доминацию страны политика администрации США при Обаме претерпела изменения: её военная и дипломатическая мощь, а также мягкая сила теперь были направлены на Восточную Азию. Эта стратегия была официально названа «возвращением к Азии» или просто «возвращением». Таким образом, вооруженные силы США, ранее сосредоточенные помимо Европы и Восточной Азии по большей части на Ближнем Востоке, начали двигаться вглубь континента на восток.
Говоря о Ближнем Востоке, в дополнение к ряду других эндогенных факторов и стремлению политических элит и народов к становлению региональными державами, настоятельная необходимость США противостоять Китаю была ключевым фактором, который позволил другим странам, главным образом Ирану, Саудовской Аравии, Турции и Израилю бороться за лидерство на Ближнем Востоке в отсутствие там США. Даже Россия получила возможность выйти на мировую арену, хотя ее положение с точки зрения власти и влияния все еще не находится на уровне сверхдержавы. Снижение американского интереса к Ближнему Востоку из-за убеждения, что на Ближнем Востоке у Вашингтона больше нет жизненно важных интересов, которые он был бы готов защищать путем ведения открытой войны, в течение последних десяти лет вызвало в регионе вакуум власти, что неизбежно привело к политической нестабильности.
Это подтвердил и посол Мартин Индик, один из самых опытных американских дипломатов и стратегов внешней политики, который десятилетиями участвовал в формировании политики США на Ближнем Востоке, особенно в период правления администрации Клинтона. В январе 2020 г. Индик написал статью в «Уолл Стрит Джорнал» о том, что усилия США на Ближнем Восток больше не окупаются, поскольку в регионе нет долгосрочных жизненно важных американских интересов. Этот опытный и влиятельный специалист по планированию внешней политики в Вашингтоне (хотя его политические взгляды и ориентированы на политику в соответствии с традиционными и умеренными американскими взглядами, близкими к демократическим администрациям) ясно показал, что у Америки нет жизненно важных интересов на Ближнем Востоке. По словам Индика, Америке придется отказаться от своих когда-то грандиозных амбиций в так называемом «хаотичном регионе». Согласно принципам глобальной стратегии, американская политика больше не хочет побеждать врагов или менять режимы. Будет достаточно того, чтобы никакая региональная держава или группа союзных сил (в любом виде альянса) не преобладала на Ближнем Востоке и не устанавливала региональную гегемонию. Такой сценарий, который невозможен при сегодняшнем положении международных отношений, катастрофически повлияет на общую позицию США как доминирующей мировой сверхдержавы. США смогут сохранить свое преобладающее положение в мире, если им удастся сохранить статус-кво. Это означает, что в ближайшее время в трех ключевых регионах: Европе, Персидском заливе и Восточной Азии не должно появиться никакой потенциальной державы с гегемонистскими устремлениями.
Эта стратегия была основой американской глобальной политики с тех пор, как она установила региональную гегемонию в Западном полушарии с помощью доктрины Монро. Разгромив имперскую Германию, нацистскую Германию, имперскую Японию, а затем и во времена холодной войны Советский Союз, Америка каждый раз побеждала страны с региональными гегемонистскими устремлениями. Сегодня Китай является единственной страной, которая может угрожать доминированию США в Восточной Азии. В этом контексте нам следует также взглянуть на новую стратегию США в Центральной Азии, которая направлена на ослабление альтернативных интеграционных моделей и проектов, осуществляемых в первую очередь Китаем, а также Россией и Ираном.
Американо-индийский стратегический альянс был основан на аналогичной почве. При участии Японии и Австралии в качестве основы новой стратегии США в Индо-Тихоокеанском регионе (ранее известном как Азиатско-Тихоокеанский регион) целью данной стратегии является ослабление и сдерживание Китая. Возобновление и активизация двусторонних отношений США со странами Юго-Восточной Азии, например, с Вьетнамом, для которых характерны национальная и историческая гордость, а также страх перед Китаем, направлены на мобилизацию небольших соседних с Китаем стран, которые имеют споры с Китаем по поводу суверенитета островов Спратли в Южно-Китайском море. Некоторые из этих стран открыто поддерживают политику Китая, в то время как другие не хотят ввязываться в конфликт с Китаем по ряду причин и предпочитаю способствовать поддержанию хороших дипломатических отношений с сильным соседом.
Поэтому, возвращаясь к Ближнему Востоку, если мы проанализируем действия администраций Трампа и Обамы, мы заметим, что Вашингтон использовал весь свой военный, экономический, дипломатический потенциал и всю свою мягкую силу для предотвращения усиления турецкого влияния в арабском мире. США сотрудничали с курдскими террористическими силами, которые сама администрация Штатов объявила террористами. Ввиду лишь частичного успеха стратегии по отношению к Турции целью США было снизить влияние Турции в арабском мире, чтобы ее модель демократии в сочетании с умеренной исламской демократией не была принята во всем арабском мире. Таким образом, аналитики видят в прежней внешнеполитической стратегии Турции неспособность достичь гегемонии на Ближнем Востоке.
Соответственно, администрация США не использовала все имеющиеся у нее средства и военный арсенал для предотвращения господства сил на севере Леванта, которые были привержены сохранению статус-кво. Несмотря на враждебность по отношению к Ирану и России, которые они рассматривает как более слабого конкурента, а также неблагоприятное отношение к правительству в Дамаске, которое США стремились свергнуть с помощью стратегии поддержки экстремистских сил, о чем свидетельствует документально подтвержденный в настоящее время материал, известный как «Операция Тимбер Сикамор», администрация США осознает, что иранское влияние в Леванте, независимо от того, что Вашингтон презирает иранский режим, является хорошим контрбалансом расширяющегося влияния Турции.
Делая выбор между противостоянием потенциальной турецкой или иранской гегемонии на Ближнем Востоке, американцы решили не допустить, чтобы обе региональные державы установили региональное господство. Чтобы обеспечить такую политику, Вашингтон должен был пойти на уступки Москве, что Америка считает гарантией предотвращения регионального доминирования как Турции, так и Ирана. Это также показательно из-за уравновешивающей роли России и, в частности, из-за необычайно хороших отношений между Россией и Израилем. Третьим потенциальным гегемоном арабского мира, чья мощь и влияние значительно упали за последнее десятилетие, является Королевство Саудовская Аравия. Эта страна осознала, что времена прямой военной интервенции США в защиту своих геополитических позиций остались в прошлом. Ближний Восток изменился вместе с позицией Америки по этому региону. Об этом позаботилась администрация Джорджа Буша, которая, сознательно или неосознанно, неоправданной агрессией, основанной на ложных обвинениях и предлогах, укрепила позиции шиитов в Ираке. Именно политика США позволила геополитическим обстоятельствам способствовать распространению иранского влияния, которое Вашингтон сегодня объявляет «величайшим фактором нестабильности» в Персидском заливе и на Ближнем Востоке в более широком смысле.
Осознание этого факта побудило Саудовскую Аравию в течение последнего десятилетия полагаться на радикальные джихадистские суннитские группировки, включая ИГИЛ, которых она мобилизовала, опираясь на легитимность, основанную на реальной или предполагаемой несправедливости режима Багдада в отношении меньшинства суннитов в Ираке. Саудовцы пытались укрепить свою геополитическую позицию, апеллируя к исламской легитимности, чтобы создать барьер против проникновения иранского влияния в арабский мир. Жители Саудовской Аравии пытались построить свой дискурс на страхе иранского шиитского полумесяца, угрожающего суннитскому арабскому миру. Это, в свою очередь, обострило религиозную вражду между меньшинством шиитов и большинством суннитов. Это было сделано стратегически и целенаправленно, чтобы предотвратить потенциальную политическую независимость, социальный и экономический прогресс и политическую независимость мусульманских стран на Ближнем Востоке.
Некоторые из наиболее влиятельных теоретиков наступательного реализма в международных отношениях, среди которых находится и Джон Миршаймер, занимает сегодня видное место, считая, что из-за характера власти и развития отношений между мировыми державами, в соответствии с законами мировой истории, Америка не позволит Китаю продолжить свой экономический рост, потому что китайские устремления естественным образом перерастут в противостояние военному доминированию США. США как единственная сверхдержава не допустят этого. Таким образом, Миршаймер заявил, что Китай не может продолжать экономический рост в мирных условиях, и он неизбежно вступит в конфликт с Америкой. На эту тему он прочитал серию лекций по всему миру в крупных центрах академического и стратегического планирования. Его идеи вызвали большой интерес в России, Китае, Турции, Австралии и других странах.
Ведущий австралийский эксперт по геополитическим и стратегическим вопросам Хью Уайт в августе поспорил с Миршаймером в Центре независимых исследований в Канберре, заявив, что Америке и Китаю лучше всего найти компромисс и договориться о совместном сотрудничестве, и что наилучшим решением является разделение власти в Азии для избежания военной конфронтации с фатальными последствиями. Профессор Уайт убежден, что в случае конфликта между США и Китаем США не смогут победить в этом конфликте. Поэтому этот давний разработчик австралийской стратегии выступает за осторожность, предлагая пока немыслимую идею, по крайней мере, для основного австралийского оборонного стратега, о том, что Австралия должна оставаться нейтральной в этом конфликте, чтобы защитить свои национальные интересы.
Коронавирус распространился по всему миру и застал врасплох даже самые богатые страны, страны с самыми современными системами здравоохранения, так как они к нему не были готовы. Так как COVID-19 впервые появился в Китае, во многих западных странах растет недовольство Китаем и возникает резкая критика, направленная против Пекина. Западные страны обвиняют Китай в сокрытии информации о вирусе. Ведущие страны, такие как Германия, США и Австралия, требуют от Китая денежной компенсации за экономический ущерб, уже нанесенный пандемией, которая, по различным оценкам, достигает триллионов долларов. Премьер-министр Италии Джузеппе Конте, который ранее отдавал предпочтение Китаю, пошел дальше и объявил распространение Китаем вируса «военным преступлением», разумеется, если будет доказана ответственность Пекина за распространение вируса. Кроме того, западные страны обвиняют Китай в умышленном использовании пандемии, используя ее в пропагандистских целях, рекламируя эффективные и успешные меры, принятые для борьбы с ним в Ухане и Китае в целом, чтобы улучшить положение страны в мире как будущего мирового лидера.
С другой стороны, меры по борьбе с пандемией в Китае высоко оценили некоторые ведущие политические лидеры мира, в том числе президент Турции Эрдоган, а также лидеры исламских республик Иран и Пакистан. Некоторые аналитики полагают, что Китай сможет улучшить свое глобальное геополитическое положение после пандемии COVID-19. Глобальное влияние Китая может стать более значительным, чем влияние США и Запада в широком смысле. Другие, однако, считают, что силу и устойчивость Америки нельзя недооценивать, учитывая ее технологическое и политическое превосходство над Китаем. Джозеп Боррелл, верховный представитель Европейского союза по иностранным делам, назвал усилия Китая «гонкой за влияние путем выделения так называемой политики щедрости». В Африке, где Китай имеет огромное влияние, быстро распространялись истории о якобы имевшем место расизме китайцев в отношении африканцев, живущих в Китае.
На Западе также приводятся примеры более успешных мер по обузданию COVID-19 в демократических странах, таких как Южная Корея и Тайвань, которые воспринимаются Китаем как западные протеже.
Если взаимные обвинения Америки и Китая не прекратятся, ясно одно: если они будут тонуть, Америка и Китай утонут вместе. Вот почему грядущая «холодная война», усугубленная пандемией COVID-19, должна быть заменена дипломатией мира и сотрудничества как можно скорее. Если новая холодная война перерастёт в вооруженный конфликт, это вполне может стать концом современной человеческой цивилизации, которую мы знаем.
Ингрида Ким и Осман Софтвич